Вячеслав Назаров - Игра для смертных
От гама и смрада Тэдди захотелось выпить, но столики были далеко, и он стоял, прислонившись спиной к переливающейся кварцевой призме стены.
– Что же вы не пьете, Тэдди? Перед дальней дорогой неплохо пропустить стаканчик! Тем более что вся эта роскошь входит в стоимость билета.
Пилот не заметил, как к нему подошел высокий человек в просторном сером свитере и каскетке с помпоном.
– Стивен Роуз, ваш напарник. А то, что вы Тэдди Стоун, я уже знаю. Я вас сразу узнал.
Человек говорил вполголоса, и Эдвард, привыкший оценивать ситуацию сразу, остался доволен первым впечатлением: парень, кажется, не робкого десятка. Из-под козырька каскетки на Стоуна бесстрастно смотрели серые, с синеватым отливом, глаза. Небольшая голова плотно сидела на треугольной жилистой шее кэтчиста. Человек жевал жвачку, и тяжелый подбородок с белым шрамом посередине ходил вправо и влево с ритмичностью раз и навсегда заведенного механизма.
– Стивен Роуз… Вот вы какой…
– Нравлюсь?
– Пока да.
– Ну и отлично. Надеюсь не испортить впечатления и в дальнейшем.
– Вы давно летаете?
– Давно. Еще вопросы есть?
– Да.
– Если они касаются моей биографии, то они бессмысленны, а если нашего с вами дела, то ответ один: сейчас посадка, во время полета будем действовать по моей команде. Пока все. В салоне «Нерона» никаких разговоров о деле прошу не заводить. Еще вопросы?
– Пожалуй, пока достаточно.
Тэдди слегка покоробил командный тон Стивена, но он промолчал: в конце концов, вокруг глаза и уши любопытных, а внимание привлекать не следуеет.
– В космосе наговоримся, – усмехнулся Стивен.
Тэдди приглядывался к напарнику.
– Послушайте, Роуз, я где-то вас видел. Мне знакомо ваше лицо.
– Возможно. Но в таком случае у вас колоссальная зрительная память. Потому что мы виделись с вами один раз, когда я был курсантом летной школы, а вы знаменитым звездолетчиком. И если вы запомнили мою физиономию среди четырех тысяч пятисот двадцати двух остальных, стоявших в почетном каре в вашу честь, то я вас искренне поздравляю. Такое случается редко. Особенно если в уравнение ввести возрастной коэффициент…
– Нет, я на такое не способен. Однако… Впрочем, я, видимо, ошибаюсь.
– Видимо, да.
Разговор не клеился, и они оба стояли у стены молча, выискивая наиболее колоритные фигуры среди этого карнавального великолепия и следя рассеянно за их сложными орбитами.
– Роскошная публика, – процедил сквозь зубы Стивен. – Сливки современного общества на лоне природы. Масса интеллекта и возвышенных чувств.
Он подозвал автостолик, и они выпили по двойному виски.
– Может, еще?
– Нет, не хочется.
Объявили посадку, и толпа с радостным ревом ринулась к выходу на причал.
– Какое чувство собственного достоинства! – цедил Роуз, пропуская толпу вперед. – Какая утонченная галантность! Какая светскость! Посмотрите вон на того молодого джентльмена! Разве вы не чувствуете мощные токи голубой крови?
Роуз снова посмотрел назад и повел бровью:
– Простите, Тэдди, но, вероятно, мания узнавания заразительна. Этот молодой джентльмен, так уверенно движущийся к своей цели, тоже кажется мне знакомым. Я уже где-то видел его.
Парню в синем реглане было, по всей вероятности, плохо.
Он направился к белоснежным столбикам высокочастотных освежителей, призывно поблескивающих аквамариновыми глазками. Но поскольку путь по прямой в данном состоянии был для него невозможен даже теоретически, то, описав сложную виртуозную кривую, он уперся именно в тот единственный освежитель, на котором горела табличка: «Просим извинить, автомат на ремонте».
Как известно, сомнение – сестра мудрости, и поэтому парень все-таки нажал пусковую кнопку, и поскольку ничего не произошло, он тупо уставился в параболическое зеркало отражателя.
– Чудеса, – пробормотал парень своему чудовищно искаженному отражению. – Похож как две капли воды. Даже манера держаться, жесты. Ну, ладно, я пошел. Гости в сборе, свадьба начинается.
– Они о чем-то говорили? – тихо спросило зеркало.
– О свадьбе – ни слова. Пустая болтовня. Я пошел к гостям.
– Ни пуха ни пера, Дик, – сказало зеркало.
– К черту, – сказал парень своему отражению и, стараясь ступать прямо, направился к выходу на причал.
– Пропустите джентльмена, Тэдди, – сказал Стивен.
– Б-благодарю, го… гос… господа.
– Я его вспомнил. Отличный юноша. Позавчера на автостраде он чуть не пристрелил меня, приняв за полицейского.
Распахнутое чрево «Нерона» заглатывало туристов.
– Теперь вы понимаете, мистер Дуайт, что необходимы самые срочные меры?
– Позвольте, доктор Солсбери, но…
– Никаких «но», мистер Дуайт. Иначе мы не поймем друг друга. Можете считать это ультиматумом.
– Вот как?
– Да. Речь идет о будущем человечества, и здесь я непреклонен. Проблема оказалась гораздо шире, чем я мог предполагать.
– Вам не кажется, что вы берете на себя слишком много?
– Нет, не кажется. Я согласен продолжать работу над СД, но при двух условиях.
– Первое.
– Немедленное прекращение полета Эдварда Стоуна и его напарника. Бомбить Красное Пятно нельзя. Это может обернуться непоправимой трагедией.
– Для кого?
– Для человечества. Для науки.
– Так. – Дуайт легонько стукнул по столу ребром ладони. – Хорошо. Второе условие.
– Немедленное уведомление обо всем Международного Совета Космонавтики.
– Немедленное?
– Да, немедленное. Я подготовил материалы. Они у меня в сейфе.
– В таком случае дайте их мне. Я передам.
– С вашего разрешения этим может заняться Джой Митчэлл. Вы согласны, Джой?
– Да, мистер Солсбери. Разумеется.
– Так…
Дуайт тяжело поднялся. Губы его, и без того тонкие, сейчас сжались в узкую прямую нить. Он медленно оправил свитер, снял очки и, подслеповато щурясь от света лампы, несколько раз подбросил их на ладони. Потом огляделся.
Кабинет Солсбери мало изменился за прошедший месяц.
Все так же упирались в сводчатый потолок стеллажи, между которыми поблескивали лабораторные витрины.
Все так же светилось над письменным столом мозаичное панно, выложенное люминесцентной плиткой, на котором вот уже много лет нарисованный Мефистофель искушает нарисованного Фауста.
Здесь они с Робертом впервые увидели физически изменившегося Солсбери, узнали о таинственном препарате СД, сулящем огромную власть и огромные деньги.
А теперь здесь пахнет бунтом. Солсбери изменился физически – это его дело. Но позволить ему измениться морально – как бы не так. Вот он сидит и ждет. Уверен в себе. В своей незаменимости.
– Значит, ультиматум… Ну, что же, мистер Солсбери, давайте-ка говорить откровенно. Без дипломатии.
Он перевел дыхание.
– Первое условие мы выполнить не можем. Эдвард Стоун с его напарником уже в космосе. Их не вернуть.
– Но можно дать срочно радиограмму на «Нерон». Ведь сейчас они еще на «Нероне»!
– Ах вот как, мисс Джой. Вы, оказывается, знаете даже про «Нерон». Я догадываюсь, от кого у вас такая подробная информация. Мне очень жаль, что у пилота Эдварда Стоуна оказался такой длинный язык. Подобная осведомленность может кончиться плохо и для него, и для вас. Да, о чем я? Ага, о первом условии. Так вот, если моя формулировка не устраивает мисс Джой, предлагаю уточненный вариант: фирма «СС» не собирается возвращать Стоуна и его напарника из космоса. Нам нужен Синий Дым, и он у нас будет. Много Синего Дыма. А если эти ваши твари после бомбардировки передохнут, тем лучше. Фирма «СС» будет монополистом в производстве СД. Потому что все наличные запасы Синего Дыма будут храниться в наших контейнерах.
– Чудовищно, – тихо сказал Солсбери. – Я не верю своим ушам. Образованный человек говорит на языке людоедов. Просто чудовищно… Вы слышите, Джой, что он говорит?
– Он говорит то, что думает, – так же тихо ответила Джой. – Это уже хорошо.
– Вы снова правы, мисс Митчэлл. Фирме «СС» необходимо монопольное право на СД, и она сметет, растолчет в пыль все препятствия на пути. Даже если этим препятствием окажетесь вы, доктор Солсбери.
Дуайт выдержал паузу и продолжил:
– Вот вам, собственно, ответ на второе ваше условие. МСК получит информацию из наших рук, а не из ваших. Тогда, когда это будет нужно нам, а не вам, и такую, какую хотим мы, а не вы. Если согласны на наши условия именно на наши, милости просим, мы дадим вам возможность продолжать работу. Нет – пеняйте на себя. Это, если хотите, тоже ультиматум. Причем ультиматум последний. И обсуждению не подлежащий. Только «да» или «нет». И без всяких хитростей: Смиты не любят шуток дурного тона.
Даже желтый свет лампы не мог скрыть внезапной бледности Джой. Она вцепилась в край стола так, что суставы пальцев побелели. Солсбери мягко накрыл ладонью напряженные руки женщины.
